Таланова Галина Борисовна

***

Птица крестом распростёрла крыла,
В небе парит над безлиственной рощей.
Снег этот пыльный,
Как будто зола,
Вдруг захотелось потрогать на ощупь.
Знаю: растает, он первый, сырой,
Смешанный с копотью горького дыма.
И хоть зима всё ещё за горой,
Знаю, что, нет, не пройдёт тихо мимо…
Даже вот птицы –
Как будто кресты
В белом заснеженном поле погоста.
И разведут нам навечно мосты.
Это всё быстро
И, в сущности, просто.

***

Сухого снега жёсткий скрип.
Злой ветер барабанит в спину,
Раскачивая ветви лип
И портя чудную картину
Аллей, что будто кружева.
Февраль припомню тот метельный:
В нём мама милая жива,
Хоть вьюга плакала под дверью,
И за окном крупой мело,
Свистело, заметая тропы.
И, словно битое стекло,
Я собирала в книгу строфы. –
Потом поранюсь и не раз,
Мешая слёзы с тёплой кровью. –
О том, что маму Бог не спас
В тот март,
Повёл лишь хмуро бровью…

***

Всё сгорит.
И останется горстка
От любви, от надежд, от разлук,
Будто сыпется на пол извёстка.
…Бьётся в окна, завидев свет, жук.
Так царапаться лапками в стёкла,
Чтоб личинки изгрызли бревно?
Все в лишайнике серые вётлы,
Те, что гибкими были давно.
Всё сгорает до лёгкого пепла,
Что летит, как пыльца из цветов.
Но завяжется завязь от ветра,
Хоть тепла не хватает от дров.

***

Снова из небесного колодца
Сыплет снегом, хоть не видно звёзд.
И о воздух можно уколоться.
И сильней становится мороз.
Звёздные пылинки сыплют с неба,
Но росою станут на щеках.
Я иду сквозь вьюгу, жмурясь слепо,
И держу себя почти в руках,
Будто змея за тугую нитку,
Что всё – глупый – рвётся в облака,
Хоть живу частенько, как улитка,
В панцирь прячась на краю цветка.
Снег летит…
Земля покрылась ватой.
Занесло дороги в отчий дом.
Всё острее чувствую утрату,
Как пловец, плывущий за бортом.
Как кисель, дни тянутся бесслёзно…
Змей парит,
Тараня облака.
Ну и что, что воздух стал морозный
И немеет по ночам рука.
Змей парит.
Бегу за ним сквозь вьюгу
В кружевные белые сады,
Без кольца спасательного круга
Рук, что отводили от беды.

***

И тишина встречает Рождество.
Ознобный морок пробежит по коже.
И мельтешит, как мошкара, стекло
Всех лампочек,
Что тоже нынче в дрожи.
Болезнь. Война.
Петарды за окном,
Как огненные всполохи от взрывов.
И жизнь прошла каким-то рваным сном,
Где все шаги резки и суетливы.
Припомнить ЧТО?
Ведь память решето:
Любовь оставит,
Смерть, чужие страны.
И взрослую игру в ночи в лото
В кругу родных,
На даче…
Вот уж странно…
Бочата с цифрами,
Желтеющий картон,
И веру в то,
Что будет жизнь счастливой.
Кукушкин крик – надсадный обертон.
Заснеженный погост,
Где так красиво,
Где ветки приоделись в кружева,
И где кресты – что мачты в тихом море.
Нанизанные бисером слова,
И ропот волн о лодку на приколе.

***

Метут снега,
Как будто в феврале,
Где сердце оборвалось с тонкой ветки
Листком –
И умирало на земле,
Пока несла на блюдечке таблетки
Для мамы,
Что закашляла опять
И жить хотела,
Хоть неслась под горку…
И кораблём казалась ей кровать…
И плакала уже я втихомолку.
Плыла сквозь Ледовитый Океан.
И скрежет льдин зловещий был и тёмный.
И жизнь была как голубой экран,
Что всё горел, –
И рябь была, и волны…
…Под Новый год
Метёт, как в феврале…
Фонарь-маяк бинтами забинтован.
И снег спешит, торопится к земле,
Чтоб пухом стать всем тем, кто в ней закован.

***

Надо жить.
На ощупь, в темноте?
В январе темнеет очень рано
И приходят в суете не те,
И глядят из волглого тумана.
В нём размыты светлых лиц черты,
Силуэты проступают тенью.
Фонари, как будто бы цветы,
Хризантемы позднего цветенья.
Снег летит,
Как будто лепестки,
Словно светлячки, что запоздали.
Серебрятся инеем виски,
Белым снегом высветлены дали…
Вот и нет промозглой темноты.
Всё кружится с первою метелью.
Вспомню маму.
Мачтами кресты
Высились над взбитою постелью.
Ветер надувает паруса:
В море, что привиделось в окошке.
Траурная лесополоса.
И шаги по узенькой дорожке,
Что прорыли наспех средь снегов.
Снег летит сквозь пальцы,
Ставши влагой…
И не видно больше берегов…
Чистый снег, что светится бумагой…